"Смотреть в будущее" - Интервью с Арамом АРКУНОМ
03.10.2008
Статья опубликована в номере №6 (15)
Наш собеседник Арам Аркун не только главный редактор журнала "Арарат" (Нью-Йорк), он активно участвует в руководстве различными армянскими организациями и проектами в США.
Я историк по образованию, специализируюсь на современной армянской истории – сейчас мои исследования, в основном, связаны с армянами в Оттоманской империи. Заканчиваю две книги: одна посвящена Киликии, другая – Хримяну hАйрику. Около 16 лет я работал координатором в научно-исследовательском Центре имени Крикора и Клары Зохраб (Krikor and Clara Zohrab Information Center) при Американской епархии Армянской Апостольской Церкви в Нью-Йорке. Сейчас уже не являюсь сотрудником Центра и участвую только в отдельных проектах. Уже больше трех лет имею честь быть главным редактором eжеквартального журнала «Арарат», который печатается в Нью-Йорке Армянским Всеобщим Благотворительным Союзом (AGBU). До этого долгое время был председателем редакционного совета.
«Арарат» основан в 1960 году и существует почти полвека – это старейший армянский литературный журнал в США. В прошлом им руководили талантливые редакторы, в первую очередь стоит упомянуть Джека Андреасяна и Лео Хамаляна. Журнал издается на английском языке, затрагивает также вопросы истории, культуры, политики. Сейчас мы постепенно сдвигаемся от художественности в сторону документальности.
В США журналу трудно выжить – не только армяноязычному, но и англоязычному. Подписка никогда не покрывает затрат, нужна спонсорская помощь. Труднее всего выжить независимым журналам, гораздо проще существовать периодическим изданиям, связанным с политическими партиями или организациями. К счастью, у нас есть спонсоры, и мы, конечно, принимаем во внимание интересы наших издателей.
Мы работаем для широкой аудитории, интересующейся армянской тематикой, для армян в США, англоязычных армян в разных частях света. Некоторые из наших читателей живут в очень отдаленных уголках. Они не только читают, но и пишут в журнал, вносят свой вклад, устанавливая тем самым связь с таким масштабным явлением, как армянская культура. Иногда присылают переводы с армянского на английский: стихотворения, рассказы, отрывки из пьес и романов. В наш редакционный совет входят такие известные личности, как Питер Балакян, Диана Тер-Ованнисян, Питер Сурьян, Ншан Балакян, Гарри Кеишян, Марк Аракс, Арис Джаникян. Мы стараемся публиковать как начинающих армяно-американских писателей, так и тех, кто уже завоевал известность.
Расскажите подробнее о работе Центра имени Крикора и Клары Зохраб.
Центр Зохраб находится в Нью-Йорке, на острове Манхэттен. Как можно догадаться по названию, он связан с памятью Григора Зохраба. После ареста писателя в 1915 году его дочь Долорес бежала в Европу вместе с матерью и другими членами семьи. Позднее она вышла замуж за состоятельного американского бизнесмена. Детей у них не было, после смерти супруга Долорес унаследовала все его состояние. Она осуществляла широкую благотворительность и хотела, кроме всего прочего, увековечить имена отца и матери. С этой целью она передала епархии средства на основание Центра и его библиотеки.
Центр был открыт в 1987 году во время визита в США католикоса Вазгена I. В начальные три года у Центра не было постоянного штата сотрудников. Первым директором стал в 1990 году Григор Максудян – не только вардапет, но также известный историк и филолог, автор ряда книг, много лет преподававший в Колумбийском университете. Вскоре после его прихода я стал работать заместителем директора. В Центре появилось 6-7 штатных работников, библиотека выросла до 15 тысяч томов литературы на армянскую тематику, пополнилась игровыми и документальными фильмами, периодическими изданиями, компьютерными файлами.
Возможности Центра используются для того, чтобы представить как армянам, так и неармянам армянские историю и культуру. В начале 90-х мы издавали еженедельный дайджест новостей из Армении и вообще служили промежуточным звеном для доступа к информации по Армении – первое время получали новости по телетайпу, затем по факсу, переводили и готовили обобщающие дайджесты, рассылали их ключевым фигурам в американской политике, в том числе в госдепартамент, особенно в разгар боев в Карабахе. Прекратили заниматься этим в 1993-1994 годах, поскольку такой работой уже могли заняться другие, стал широко доступным Интернет.
Мы проводили лекции, мероприятия, организовывали международные конференции, например, конференцию, посвященную юбилею Мовсеса Хоренаци – всего состоялось три таких форума: в Париже, Нью-Йорке и Ереване. Снабжали необходимой информацией американцев, отправлявшихся от различных гуманитарных организаций в Армению в начальный период после восстановления независимости. В равной мере мы знакомили с реалиями США тех, кто приезжал сюда из Армении, включая членов дипломатических миссий – ведь в первые годы представительство Армении при ООН находилось в одном здании с нашим Центром. Мы сотрудничали с американскими университетами, где проводились исследования по армянской тематике, у нас были программы для учащихся американских колледжей и средних школ.
К сожалению, сейчас в Центре осталось только два постоянных сотрудника, поэтому сфера деятельности сузилась. Тем не менее он остается важным источником информации, желательно иметь подобного рода центры в крупных городах со значительными армянскими общинами. Они могли бы помочь армянам открыть для себя и лучше узнать все армянское через доступ к различным ресурсам. К этим ресурсам нужно привлекать и неармян, поскольку культура, как мы могли убедиться, иногда открывает многие двери, недоступные для политики.
«Арарат» основан в 1960 году и существует почти полвека – это старейший армянский литературный журнал в США. В прошлом им руководили талантливые редакторы, в первую очередь стоит упомянуть Джека Андреасяна и Лео Хамаляна. Журнал издается на английском языке, затрагивает также вопросы истории, культуры, политики. Сейчас мы постепенно сдвигаемся от художественности в сторону документальности.
В США журналу трудно выжить – не только армяноязычному, но и англоязычному. Подписка никогда не покрывает затрат, нужна спонсорская помощь. Труднее всего выжить независимым журналам, гораздо проще существовать периодическим изданиям, связанным с политическими партиями или организациями. К счастью, у нас есть спонсоры, и мы, конечно, принимаем во внимание интересы наших издателей.
Мы работаем для широкой аудитории, интересующейся армянской тематикой, для армян в США, англоязычных армян в разных частях света. Некоторые из наших читателей живут в очень отдаленных уголках. Они не только читают, но и пишут в журнал, вносят свой вклад, устанавливая тем самым связь с таким масштабным явлением, как армянская культура. Иногда присылают переводы с армянского на английский: стихотворения, рассказы, отрывки из пьес и романов. В наш редакционный совет входят такие известные личности, как Питер Балакян, Диана Тер-Ованнисян, Питер Сурьян, Ншан Балакян, Гарри Кеишян, Марк Аракс, Арис Джаникян. Мы стараемся публиковать как начинающих армяно-американских писателей, так и тех, кто уже завоевал известность.
Расскажите подробнее о работе Центра имени Крикора и Клары Зохраб.
Центр Зохраб находится в Нью-Йорке, на острове Манхэттен. Как можно догадаться по названию, он связан с памятью Григора Зохраба. После ареста писателя в 1915 году его дочь Долорес бежала в Европу вместе с матерью и другими членами семьи. Позднее она вышла замуж за состоятельного американского бизнесмена. Детей у них не было, после смерти супруга Долорес унаследовала все его состояние. Она осуществляла широкую благотворительность и хотела, кроме всего прочего, увековечить имена отца и матери. С этой целью она передала епархии средства на основание Центра и его библиотеки.
Центр был открыт в 1987 году во время визита в США католикоса Вазгена I. В начальные три года у Центра не было постоянного штата сотрудников. Первым директором стал в 1990 году Григор Максудян – не только вардапет, но также известный историк и филолог, автор ряда книг, много лет преподававший в Колумбийском университете. Вскоре после его прихода я стал работать заместителем директора. В Центре появилось 6-7 штатных работников, библиотека выросла до 15 тысяч томов литературы на армянскую тематику, пополнилась игровыми и документальными фильмами, периодическими изданиями, компьютерными файлами.
Возможности Центра используются для того, чтобы представить как армянам, так и неармянам армянские историю и культуру. В начале 90-х мы издавали еженедельный дайджест новостей из Армении и вообще служили промежуточным звеном для доступа к информации по Армении – первое время получали новости по телетайпу, затем по факсу, переводили и готовили обобщающие дайджесты, рассылали их ключевым фигурам в американской политике, в том числе в госдепартамент, особенно в разгар боев в Карабахе. Прекратили заниматься этим в 1993-1994 годах, поскольку такой работой уже могли заняться другие, стал широко доступным Интернет.
Мы проводили лекции, мероприятия, организовывали международные конференции, например, конференцию, посвященную юбилею Мовсеса Хоренаци – всего состоялось три таких форума: в Париже, Нью-Йорке и Ереване. Снабжали необходимой информацией американцев, отправлявшихся от различных гуманитарных организаций в Армению в начальный период после восстановления независимости. В равной мере мы знакомили с реалиями США тех, кто приезжал сюда из Армении, включая членов дипломатических миссий – ведь в первые годы представительство Армении при ООН находилось в одном здании с нашим Центром. Мы сотрудничали с американскими университетами, где проводились исследования по армянской тематике, у нас были программы для учащихся американских колледжей и средних школ.
К сожалению, сейчас в Центре осталось только два постоянных сотрудника, поэтому сфера деятельности сузилась. Тем не менее он остается важным источником информации, желательно иметь подобного рода центры в крупных городах со значительными армянскими общинами. Они могли бы помочь армянам открыть для себя и лучше узнать все армянское через доступ к различным ресурсам. К этим ресурсам нужно привлекать и неармян, поскольку культура, как мы могли убедиться, иногда открывает многие двери, недоступные для политики.
Вы – председатель комитета премии «Армянское наследие» («Armenian Heritage») имени Артура Дадьяна, состоите в Совете директоров Армянского Центра в Колумбийском университете.
Эта небольшая в денежном выражении премия была учреждена Артуром Дадьяном, в свое время председателем Центрального Исполнительного комитета Ассоциации Армянских Студентов (Armenian Students’ Association). Сейчас она присуждается от имени и по выбору этой организации известным ученым за вклад в сохранение армянской культуры для всего человечества. Среди наших последних по счету лауреатов можно упомянуть Ваагна Дадряна, крупнейшего в мире специалиста по истории Геноцида армян. Ассоциация Армянских Студентов – это не студенческая организация, она работает для армянских студентов, привлекая средства на различные проекты.
Что касается Армянского Центра в Колумбийском университете, он служит связующим звеном между этим учебным заведением и армянской общиной. Как известно, в Колумбийском университете есть кафедра армянских исследований. Здесь возникли определенные сложности, поскольку с 1993-1994 годов у кафедры нет постоянного руководителя. Американская университетская система достаточно сложна, здесь существует такое понятие, как tenure – срок и прочие условия пребывания в должности, часто пожизненного или до ухода на пенсию. Прежний профессор Нина Гарсоян возглавляла кафедру на этих условиях, но сейчас такого человека нет, хотя он очень нужен. Здесь есть вина и самого университета. Не все учебные заведения придерживаются первоначального соглашения со спонсорами – тех условий, на которых была создана кафедра. А спонсорам кафедры очень трудно вмешиваться во внутренние дела университета. Такая же ситуация существует и в некоторых других университетах, которые не слишком заинтересованы в поддержании стабильности подобных кафедр. Это очень прискорбно, ведь речь идет о подготовке специалистов для передачи знаний в неармянскую среду, для воспитания новых поколений молодых армян, поступающих в университет. Каждое поколение по-своему воспринимает вещи и очень важно иметь людей, способных говорить с ним на одном языке, а именно университетских преподавателей, которые постоянно имеют дело с молодежью. Кроме того, не нужно забывать и политических целей – если мы хотим, чтобы армянская диаспора выжила, нам необходимы учреждения и организации, способные на промоушн нашей культуры и самосознания. В противном случае армянские общины в США и других странах могут потерять свое самосознание, раствориться. Важно иметь место подготовки армянских молодых интеллектуалов в качестве будущих лидеров своих общин.
Расскажите о своей теперешней научной работе по Киликии.
Я занимаюсь двумя регионами (санджаками) Киликии: первый – Мараш, где находился знаменитый Зейтун, второй – Сис (Козан), куда входили среди прочего такие известные населенные пункты, как Сис, Аджн, Вахка. Оба санджака имели многочисленное армянское население. Я исследую отношения между армянами, турками и курдами, положение армянского населения до Первой мировой войны, а также после ее начала – как армян депортировали, как большинство из них погибло. Изучаю возвращение уцелевших во время оккупации Киликии союзниками; те усилия, которые армяне предпринимали для восстановления справедливости – чтобы получить обратно земельные участки, а в некоторых случаях еще и освободить из плена своих жен и детей; попытки сотрудничества с британцами и французами; новые взаимоотношения с турецкими соседями; подъем турецкого националистического движения, новую волну убийств и изгнания армян. Я стараюсь использовать все виды первоисточников – французские военные архивы, архив Верховного комиссара Антанты в Бейруте, который получал донесения из разных местностей Киликии, документы британского Форин офис, отчеты американских миссионеров, турецкие и армянские мемуары того времени, подшивки четырех газет, издававшихся тогда в Адане, вообще армянскую прессу того времени, частные архивы.
Как Вам удалось получить разрешение на работу в архивах аппарата турецкого премьер-министра?
Это было нелегко. Сыграло роль стечение обстоятельств. Первый свой запрос я направил в турецкий МИД через посольство Турции в Вашингтоне. Я долго не получал ответа, он пришел за день до срока, обозначенного мной как желательное время начала работы в архиве. Соответственно в ответе указывалось, что уже слишком поздно и мой приезд невозможен.
Потом ситуация изменилась: в UCLA (Калифорнийском университете Лос-Анджелеса) началась борьба за открытие там кафедры турецких исследований. Эту цель поставили перед собой правительство Турции и люди, защищающие его интересы. Армяне и те, кто их поддерживал, ссылались на закрытость турецких архивов. О каких исследованиях можно говорить, если доступ туда имеют только ученые, поддерживающие официальную турецкую точку зрения? Тут сторонники открытия кафедры заявили, что даже армяне могут получить такое разрешение – например, Арам Аркун, один из учеников Ричарда Ованнисяна. Через неделю после этого заявления я действительно получил письмо. Таким образом, из-за этого конфликта я оказался в выигрыше и смог поработать в архиве главы правительства около пяти недель. Турецкие предложения тем не менее были отвергнуты со стороны UCLA, несмотря на перспективу щедрой финансовой помощи университету.
Конечно, есть косвенные свидетельства того, что из архива изъят весь материал, потенциально опасный для турецкого отрицания Геноцида. Однако там осталось много интересного материала по XVI-XVII векам, который стоит изучить. Существует теоретическая возможность, что в будущем доступ в этот архив станет легче. Однако вряд ли будут преодолены сложности в доступе к другим – например, к турецкому военному архиву.
Вы принимали участие в документальном фильме «Армянский бунт» («Armenian Revolt») 2006 г. наряду с такими одиозными фигурами, как Джастин Мак-Карти, Стэнфорд Шоу. Общая тенденция фильма, несомненно, протурецкая. Не кажется ли Вам, что своим участием в подобных проектах армянские исследователи только придают больше солидности и весомости враждебной пропаганде и позволяют рекламировать такой фильм как «сбалансированный взгляд на борьбу между Оттоманской империей и армянами в Восточной Анатолии»?
Четыре года назад или даже раньше со мной установил контакт Марти Каллагэн (режиссер фильма. – Прим. ред.). Он сказал, что снимает исторические документальные фильмы о Гражданской войне в Америке и на другие темы. В частности, его интересует Первая мировая война и роль в ней армян, поэтому он приехал в Нью-Йорк и хочет взять у меня интервью для фильма. Я практически ничего не знал о Каллагэне, не знал, кто дал ему мои координаты. Обычно нет смысла упускать возможность представить свою точку зрения, поэтому я согласился. Он интервьюировал меня почти целый день, отсняв материал на пять-шесть часов. Обещал прислать мне фильм, как только закончит работу над ним, но долгое время я ничего о нем больше не слышал.
24 апреля в Нью-Йорке обычно происходит митинг на Таймс-сквер, в центре Манхэттена. Последние годы турецкие и азербайджанские организации одновременно проводят контрмероприятие всего в нескольких кварталах от армянского митинга. Мои друзья решили понаблюдать за происходящим на турецком митинге и увидели там на большом экране мое лицо. Вначале мне даже трудно было предположить, что бы это могло значить. Услышав название документального фильма, я вспомнил о визите Каллагэна.
Оказалось, что фильм можно приобрести через Интернет. Я вышел на связь с компанией-производителем, которая его продавала, написал им, что оказался одним из участников фильма, но до сих пор не имею копии. Они ответили, что не могут прислать его сейчас, поскольку фильм подвергается переработке и продажа временно прекращена. В ответ на требование дать мне возможность увидеть его в теперешнем состоянии они предложили телефонный номер и электронный почтовый адрес Марти Каллагэна. Тот согласился прислать на видеокассете только эпизод с моим участием.
Затем я узнал, что турецкая сторона все же выставляет фильм в Интернете, противопоставляя его фильму о Геноциде Эндрю Голдберга. Большего им сделать не удалось – ни один из множества американских телеканалов не закупил этот фильм для показа, хотя он был сделан очень профессионально при очевидной финансовой поддержке правительства Турции. Скачав весь фильм через Интернет, я увидел, что они использовали только отдельные фрагменты из моего интервью. Например, рассказывая о резне армян при султане Абдул-Гамиде, я упомянул также об армянских революционных партиях, отрядах фидаинов, которые устраивали покушения на отдельных турок. Из моего интервью они выбрали только то, что можно было представить в некотором смысле негативным для армянской стороны, и смонтировали эти слова с резко негативными высказываниями других участников, представляя дело так, будто я соглашаюсь, солидаризируюсь с их позицией. На самом деле я не знал, что говорили другие, а если бы знал – обязательно вступил бы с ними в спор. С тех пор я сделал для себя вывод о том, что нужно быть очень осторожным, когда соглашаешься на интервью.
Вы не могли подать в суд на американскую компанию – производителя фильма?
Нет, потому что официально он не был выпущен в коммерческий оборот. Его выставляли на таких сайтах, как YouTube. Вдобавок, интервью действительно имело место, и очень непросто доказать нарушение моих прав.
Могу привести другой случай – в Нью-Йорк приехали сотрудники турецкого государственного телевидения с целью взять интервью у разных армян – ученых, членов общины. Я не был уверен, что мне стоит давать интервью. Но они пришли прямо в епархию и попросили меня ответить на вопросы. Конечно, в этой ситуации ты с самого начала понимаешь, что нужно проявлять максимальную осторожность. Отвечая на вопросы, я записывал свои ответы для себя и попросил прислать мне кассету с материалом, прежде чем он пойдет в эфир. Кассеты они не прислали, сославшись на то, что отснятый материал является собственностью турецкого государства и нужно получить разрешение. Через два года другая группа из той же государственной турецкой телекомпании TRT прибыла в США. На этот раз они начали с Калифорнии, где брали интервью у таких людей, как Арут Сасунян, Ошин Кешишян и др. В Нью-Йорке снова обратились ко мне, но я поставил условие предварительно передать мне запись предыдущего интервью. Они уверяли, что это крайне сложно, но обещали постараться.
В следующий раз эти люди принесли с собой кассету и хотели приступить к интервью. Я попросил подождать минуту – решил проверить, что именно принесли. Нужного материала на кассете не оказалось. Они, естественно, нашли множество оправданий…
Таков мой личный опыт, думаю, с этим сталкивались многие. Вы не гарантированы от того, что вашими словами не злоупотребят, не используют их для выражения совершенно противоположной точки зрения.
Перейдем к литературной сфере, с которой Вы связаны как главный редактор «Арарата». Есть ли конфликт поколений в американо-армянской литературе?
В некотором смысле конфликт поколений всегда имеет место, он известен с незапамятных времен. В американо-армянской литературе ситуация усугублялась тем, что в годы жизни первого поколения армян в США представлять себя в качестве армянина считалось не очень желательным. Если ты хотел преуспеть, ты должен был стать настоящим американцем, приняв доминирующую культуру граждан англо-саксонского происхождения и протестантского исповедания. Это касалось в те времена не только армян, но любого этнического меньшинства – будь то итальянцы или даже немцы, которых тоже не вполне принимали в американском обществе. Первое поколение за редкими исключениями практически не учило своих детей армянскому языку, родители хотели, чтобы дети выглядели настоящими американцами, говорили без акцента. Дети, то есть второе поколение, росли со стремлением как можно быстрее ассимилироваться и стать хорошими американцами. Третье поколение иногда стыдилось своих родителей за их отказ от армянской идентичности. Эту идентичность так или иначе имело первое поколение – нравилось им это или нет, а второе уже получило возможность отказаться от нее.
Эта небольшая в денежном выражении премия была учреждена Артуром Дадьяном, в свое время председателем Центрального Исполнительного комитета Ассоциации Армянских Студентов (Armenian Students’ Association). Сейчас она присуждается от имени и по выбору этой организации известным ученым за вклад в сохранение армянской культуры для всего человечества. Среди наших последних по счету лауреатов можно упомянуть Ваагна Дадряна, крупнейшего в мире специалиста по истории Геноцида армян. Ассоциация Армянских Студентов – это не студенческая организация, она работает для армянских студентов, привлекая средства на различные проекты.
Что касается Армянского Центра в Колумбийском университете, он служит связующим звеном между этим учебным заведением и армянской общиной. Как известно, в Колумбийском университете есть кафедра армянских исследований. Здесь возникли определенные сложности, поскольку с 1993-1994 годов у кафедры нет постоянного руководителя. Американская университетская система достаточно сложна, здесь существует такое понятие, как tenure – срок и прочие условия пребывания в должности, часто пожизненного или до ухода на пенсию. Прежний профессор Нина Гарсоян возглавляла кафедру на этих условиях, но сейчас такого человека нет, хотя он очень нужен. Здесь есть вина и самого университета. Не все учебные заведения придерживаются первоначального соглашения со спонсорами – тех условий, на которых была создана кафедра. А спонсорам кафедры очень трудно вмешиваться во внутренние дела университета. Такая же ситуация существует и в некоторых других университетах, которые не слишком заинтересованы в поддержании стабильности подобных кафедр. Это очень прискорбно, ведь речь идет о подготовке специалистов для передачи знаний в неармянскую среду, для воспитания новых поколений молодых армян, поступающих в университет. Каждое поколение по-своему воспринимает вещи и очень важно иметь людей, способных говорить с ним на одном языке, а именно университетских преподавателей, которые постоянно имеют дело с молодежью. Кроме того, не нужно забывать и политических целей – если мы хотим, чтобы армянская диаспора выжила, нам необходимы учреждения и организации, способные на промоушн нашей культуры и самосознания. В противном случае армянские общины в США и других странах могут потерять свое самосознание, раствориться. Важно иметь место подготовки армянских молодых интеллектуалов в качестве будущих лидеров своих общин.
Расскажите о своей теперешней научной работе по Киликии.
Я занимаюсь двумя регионами (санджаками) Киликии: первый – Мараш, где находился знаменитый Зейтун, второй – Сис (Козан), куда входили среди прочего такие известные населенные пункты, как Сис, Аджн, Вахка. Оба санджака имели многочисленное армянское население. Я исследую отношения между армянами, турками и курдами, положение армянского населения до Первой мировой войны, а также после ее начала – как армян депортировали, как большинство из них погибло. Изучаю возвращение уцелевших во время оккупации Киликии союзниками; те усилия, которые армяне предпринимали для восстановления справедливости – чтобы получить обратно земельные участки, а в некоторых случаях еще и освободить из плена своих жен и детей; попытки сотрудничества с британцами и французами; новые взаимоотношения с турецкими соседями; подъем турецкого националистического движения, новую волну убийств и изгнания армян. Я стараюсь использовать все виды первоисточников – французские военные архивы, архив Верховного комиссара Антанты в Бейруте, который получал донесения из разных местностей Киликии, документы британского Форин офис, отчеты американских миссионеров, турецкие и армянские мемуары того времени, подшивки четырех газет, издававшихся тогда в Адане, вообще армянскую прессу того времени, частные архивы.
Как Вам удалось получить разрешение на работу в архивах аппарата турецкого премьер-министра?
Это было нелегко. Сыграло роль стечение обстоятельств. Первый свой запрос я направил в турецкий МИД через посольство Турции в Вашингтоне. Я долго не получал ответа, он пришел за день до срока, обозначенного мной как желательное время начала работы в архиве. Соответственно в ответе указывалось, что уже слишком поздно и мой приезд невозможен.
Потом ситуация изменилась: в UCLA (Калифорнийском университете Лос-Анджелеса) началась борьба за открытие там кафедры турецких исследований. Эту цель поставили перед собой правительство Турции и люди, защищающие его интересы. Армяне и те, кто их поддерживал, ссылались на закрытость турецких архивов. О каких исследованиях можно говорить, если доступ туда имеют только ученые, поддерживающие официальную турецкую точку зрения? Тут сторонники открытия кафедры заявили, что даже армяне могут получить такое разрешение – например, Арам Аркун, один из учеников Ричарда Ованнисяна. Через неделю после этого заявления я действительно получил письмо. Таким образом, из-за этого конфликта я оказался в выигрыше и смог поработать в архиве главы правительства около пяти недель. Турецкие предложения тем не менее были отвергнуты со стороны UCLA, несмотря на перспективу щедрой финансовой помощи университету.
Конечно, есть косвенные свидетельства того, что из архива изъят весь материал, потенциально опасный для турецкого отрицания Геноцида. Однако там осталось много интересного материала по XVI-XVII векам, который стоит изучить. Существует теоретическая возможность, что в будущем доступ в этот архив станет легче. Однако вряд ли будут преодолены сложности в доступе к другим – например, к турецкому военному архиву.
Вы принимали участие в документальном фильме «Армянский бунт» («Armenian Revolt») 2006 г. наряду с такими одиозными фигурами, как Джастин Мак-Карти, Стэнфорд Шоу. Общая тенденция фильма, несомненно, протурецкая. Не кажется ли Вам, что своим участием в подобных проектах армянские исследователи только придают больше солидности и весомости враждебной пропаганде и позволяют рекламировать такой фильм как «сбалансированный взгляд на борьбу между Оттоманской империей и армянами в Восточной Анатолии»?
Четыре года назад или даже раньше со мной установил контакт Марти Каллагэн (режиссер фильма. – Прим. ред.). Он сказал, что снимает исторические документальные фильмы о Гражданской войне в Америке и на другие темы. В частности, его интересует Первая мировая война и роль в ней армян, поэтому он приехал в Нью-Йорк и хочет взять у меня интервью для фильма. Я практически ничего не знал о Каллагэне, не знал, кто дал ему мои координаты. Обычно нет смысла упускать возможность представить свою точку зрения, поэтому я согласился. Он интервьюировал меня почти целый день, отсняв материал на пять-шесть часов. Обещал прислать мне фильм, как только закончит работу над ним, но долгое время я ничего о нем больше не слышал.
24 апреля в Нью-Йорке обычно происходит митинг на Таймс-сквер, в центре Манхэттена. Последние годы турецкие и азербайджанские организации одновременно проводят контрмероприятие всего в нескольких кварталах от армянского митинга. Мои друзья решили понаблюдать за происходящим на турецком митинге и увидели там на большом экране мое лицо. Вначале мне даже трудно было предположить, что бы это могло значить. Услышав название документального фильма, я вспомнил о визите Каллагэна.
Оказалось, что фильм можно приобрести через Интернет. Я вышел на связь с компанией-производителем, которая его продавала, написал им, что оказался одним из участников фильма, но до сих пор не имею копии. Они ответили, что не могут прислать его сейчас, поскольку фильм подвергается переработке и продажа временно прекращена. В ответ на требование дать мне возможность увидеть его в теперешнем состоянии они предложили телефонный номер и электронный почтовый адрес Марти Каллагэна. Тот согласился прислать на видеокассете только эпизод с моим участием.
Затем я узнал, что турецкая сторона все же выставляет фильм в Интернете, противопоставляя его фильму о Геноциде Эндрю Голдберга. Большего им сделать не удалось – ни один из множества американских телеканалов не закупил этот фильм для показа, хотя он был сделан очень профессионально при очевидной финансовой поддержке правительства Турции. Скачав весь фильм через Интернет, я увидел, что они использовали только отдельные фрагменты из моего интервью. Например, рассказывая о резне армян при султане Абдул-Гамиде, я упомянул также об армянских революционных партиях, отрядах фидаинов, которые устраивали покушения на отдельных турок. Из моего интервью они выбрали только то, что можно было представить в некотором смысле негативным для армянской стороны, и смонтировали эти слова с резко негативными высказываниями других участников, представляя дело так, будто я соглашаюсь, солидаризируюсь с их позицией. На самом деле я не знал, что говорили другие, а если бы знал – обязательно вступил бы с ними в спор. С тех пор я сделал для себя вывод о том, что нужно быть очень осторожным, когда соглашаешься на интервью.
Вы не могли подать в суд на американскую компанию – производителя фильма?
Нет, потому что официально он не был выпущен в коммерческий оборот. Его выставляли на таких сайтах, как YouTube. Вдобавок, интервью действительно имело место, и очень непросто доказать нарушение моих прав.
Могу привести другой случай – в Нью-Йорк приехали сотрудники турецкого государственного телевидения с целью взять интервью у разных армян – ученых, членов общины. Я не был уверен, что мне стоит давать интервью. Но они пришли прямо в епархию и попросили меня ответить на вопросы. Конечно, в этой ситуации ты с самого начала понимаешь, что нужно проявлять максимальную осторожность. Отвечая на вопросы, я записывал свои ответы для себя и попросил прислать мне кассету с материалом, прежде чем он пойдет в эфир. Кассеты они не прислали, сославшись на то, что отснятый материал является собственностью турецкого государства и нужно получить разрешение. Через два года другая группа из той же государственной турецкой телекомпании TRT прибыла в США. На этот раз они начали с Калифорнии, где брали интервью у таких людей, как Арут Сасунян, Ошин Кешишян и др. В Нью-Йорке снова обратились ко мне, но я поставил условие предварительно передать мне запись предыдущего интервью. Они уверяли, что это крайне сложно, но обещали постараться.
В следующий раз эти люди принесли с собой кассету и хотели приступить к интервью. Я попросил подождать минуту – решил проверить, что именно принесли. Нужного материала на кассете не оказалось. Они, естественно, нашли множество оправданий…
Таков мой личный опыт, думаю, с этим сталкивались многие. Вы не гарантированы от того, что вашими словами не злоупотребят, не используют их для выражения совершенно противоположной точки зрения.
Перейдем к литературной сфере, с которой Вы связаны как главный редактор «Арарата». Есть ли конфликт поколений в американо-армянской литературе?
В некотором смысле конфликт поколений всегда имеет место, он известен с незапамятных времен. В американо-армянской литературе ситуация усугублялась тем, что в годы жизни первого поколения армян в США представлять себя в качестве армянина считалось не очень желательным. Если ты хотел преуспеть, ты должен был стать настоящим американцем, приняв доминирующую культуру граждан англо-саксонского происхождения и протестантского исповедания. Это касалось в те времена не только армян, но любого этнического меньшинства – будь то итальянцы или даже немцы, которых тоже не вполне принимали в американском обществе. Первое поколение за редкими исключениями практически не учило своих детей армянскому языку, родители хотели, чтобы дети выглядели настоящими американцами, говорили без акцента. Дети, то есть второе поколение, росли со стремлением как можно быстрее ассимилироваться и стать хорошими американцами. Третье поколение иногда стыдилось своих родителей за их отказ от армянской идентичности. Эту идентичность так или иначе имело первое поколение – нравилось им это или нет, а второе уже получило возможность отказаться от нее.
Об этом хорошо написано у Питера Балакяна в его автобиографической книге «Черный пес судьбы».Питер Балакян принадлежит к третьему поколению. Волею обстоятельств ему довелось расти в еврейской среде, под впечатлением еврейско-американской культуры. Его семья была очень американской, он мало знал о Геноциде, об истории прошлых поколений семьи. Повзрослев и узнав об этом гораздо больше, он был очень удивлен, обнаружив, сколько всего было скрыто от него.
Можно ли считать его пример достаточно типичным?
Да, многие прошли через подобный опыт. Молодое поколение армяно-американцев обвиняет отцов за ту линию, которую они приняли. При этом поколение Питера Балакяна, как правило, уже не говорит по-армянски. Сам Балакян не владеет армянским, хотя он армянин как по отцовской, так и по материнской линии – все определялось средой. Взрослея, такие люди сами устанавливают свою идентичность, часто наперекор родителям. Вспомним Майкла Арлена, чей отец по различным причинам пытался скрыть от него армянское наследие. Иногда свое наследие приходилось открывать через борьбу, и психологически это было сложно.
Могу также привести пример Лео Хамаляна, принадлежавшего ко второму поколению. Он писал, что не может считать себя хорошим армянином: женился на неармянке, дети не говорят по-армянски. Отец хотел, чтобы дети знали американскую культуру, приняли американские идеалы и не втягивались в давние дела старого мира. Постепенно Хамалян сам менялся, все больше вовлекаясь в армянскую деятельность. Но его отношение к своим детям было когда-то типичным для многих армян в США.
Потом ситуация изменилась, и это нашло отражение во многих произведениях армяно-американских писателей. На поколение 60-70-х годов повлияли перемены в американском обществе, побуждавшие молодежную культуру восстать против прежней культуры. Важным для армян оказалось то, что этническая идентичность стала не просто приемлемой, но даже позитивной. Поиск своих корней приобрел популярность не только среди афроамериканцев, но также среди итальянцев, поляков и других меньшинств в США.
Прежде среди армян нередко имел место психологический комплекс низкого статуса. Обычно он возникает, если твоя культура не считается равной доминирующей культуре, если на нее смотрят сверху вниз, почти с презрением. Не забывайте, что в начале прошлого века там, где армян оказалось достаточно много, – например, во Фресно, в отдельных районах штата Массачусетс, иногда даже вывешивались объявления «кроме чернокожих и армян». Вообще иностранцы, как и чернокожие, считались в тогдашней Америке людьми низшего сорта. Армяне отличались в быту, еде, употребляли в пищу блюда с явно выраженными восточными запахами. Такого рода внешние факторы тоже влияют на отношение к народу.
Для второго и последующих поколений армян в США характерен усложняющий фактор. В каждом поколении мы имеем людей, родившихся как в Америке, так и заграницей – в последнем случае получаем начало новой цепочки поколений эмигрантов. Учитывать этот фактор армяно-американской идентичности очень сложно, но, безусловно, необходимо.
Можем ли мы, по-Вашему, говорить об армянской идентичности тех, кто не владеет армянским языком?
Большинство армян в США не читают по-армянски. Если говорить узко о литературе, есть очень важный и интересный вопрос взаимоотношений между двумя частями армяно-американской литературы – англоязычной и армяноязычной. У этих авторов разный стиль, разный подход, разное понимание, хотя они и живут в одной стране.
В целом поставленный вами вопрос изучает социолог Анни Бакалян. Он важен и для других этнических групп. В условиях современной жизни трудно на практике сохранять значительное число элементов армянской идентичности. Если вы соседствуете с армянами, что раньше нередко имело место в Америке, вы целый день на работе и вне ее контактируете с ними. После Второй мировой войны, когда люди перебрались жить в пригороды, армяне обычно весь день контактируют по месту работы с неармянами и, возвращаясь домой, оказываются в районе, где, как правило, мало армян. Приходится предпринимать усилия, чтобы общаться с армянами, но люди часто слишком устают за день, чтобы их предпринимать.
Религию, многие другие элементы идентичности очень трудно сохранять, не прикладывая специальных усилий. В США трудно сохранять свой язык. Когда армяне теряют язык, вступают в брак с неармянами, их жизнь принимает такой оборот, что, возможно, только пару раз в году они оказываются в прямом смысле слова рядом с другими соотечественниками. Ответ Анни Бакалян заключается в том, что эти люди становятся символическими армянами, они скорее чувствуют себя армянами, чем в действительности являются таковыми, существуют в качестве таковых (см. статью Нэнси Григорян в АНИВ № 5 (14) – Прим. ред.). Все это происходит постепенно, по мере того как сменяются поколения в диаспоре. Ситуация может измениться в лучшую сторону, когда такие армяне попадают в среду с достаточным процентом армян.
Сегодня большинство армян в США идентифицируют себя с армянами, сохраняют теплые чувства – но нечто большее требует и денежных средств, и времени. Это связано с участием в различных мероприятиях, платными занятиями детей в армянской школе по выходным, покупкой для них армянских CD и DVD, оплатой кабельного или спутникового армянского телевидения, подпиской на армянские периодические издания, по крайней мере, в электронном варианте. Сейчас возникают некоторые позитивные факторы, например, тот же Интернет упрощает доступ к армянской прессе, но в остальном сохранять свое армянство очень непросто.
Таким образом, быть армянином становится привилегией достаточно благополучных людей.
Если посмотреть на тех, кто вовлечен в деятельность армянских организаций в США, можно выделить два типа людей. Одни достаточно состоятельны, чтобы позволить себе уделять этому время, другие в буквальном смысле жертвуют своим временем для работы на Церковь, на культурные организации. Часто это новые эмигранты, которые испытывают потребность быть в армянской среде.
В целом американские армяне все меньше и меньше имеют возможность в достаточной степени жертвовать своим временем. Богатые могут посылать своих детей за несколько тысяч долларов в летние лагеря в Армению, где те общаются с детьми из верхней прослойки местного среднего класса. Поездки в Армению очень важны, но не у всех есть на это достаточно средств. Один только перелет из США, из Нью-Йорка, стоит от тысячи до полутора тысяч долларов. Немалые деньги, если пересчитать на стандартную семью из четырех человек – родители и двое детей. Некоторые могут себе позволить такую поездку раз в десять лет, но этого, безусловно, мало. Вы должны быть очень и очень преданным своему армянству человеком, чтобы регулярно жертвовать временем и деньгами ради сохранения армянства, своей семьи, детей. Обычно дети находятся под сильным воздействием тех или иных явлений американского общества и американской культуры. А если, как часто бывает, один из родителей неармянского происхождения – значит, ребенок не научится дома родному языку, и ему потребуется приложить еще больше усилий для обретения идентичности.
В армянской общине смешанные браки, как правило, не слишком приветствуются. Это означает, что такая семья чаще всего не слишком комфортно себя чувствует на армянских мероприятиях. Бывают и такие случаи, когда именно муж или жена неармянского происхождения ведут себя в армянских делах более заинтересованно и активно, чем армянская по крови «половина». Но все-таки в большинстве смешанных семей дети не вовлечены в армянскую деятельность, даже если относятся позитивно к своему армянскому происхождению. У них нет контактов в армянской среде, впоследствии они, как правило, вступают в брак не с армянами и таким образом армянская идентичность постепенно становится чисто номинальной. Такие люди говорят: я частично ирландец, частично итальянец, частично англичанин и частично армянин. Насколько будет весома армянская составляющая, зависит от конкретного поколения и многих других обстоятельств. Это очень сложное явление.
Возвращаясь к предыдущему вопросу, я считаю неверным отторгать армян, не знающих родной язык, как уже потерянных для нации. Очень часто такие армяне могут действовать очень активно. Хороший пример – землетрясение в Армении. Многие люди, которые по 10-20 лет не имели никаких армянских контактов, неожиданно стали безвозмездно работать в армянских организациях, участвовать в сборе денег. Часто они сами не ожидали пробуждения в себе этих чувств. Точно так же третье поколение армян в диаспоре внезапно захотело открыть то, что предыдущее поколение не смогло им передать. Иногда даже в четвертом или пятом поколении кто-то из детей по некоторой причине может проявить интерес и найти путь возвращения к армянской культуре. Большая, чем теперь, доступность армянской культуры – на других языках и в переводах на другие языки – даст такому человеку возможность наполнить свою жизнь тем, чего он часто не находит в доминирующей культуре своего общества. Некоторые традиционные армянские качества, такие как теплота эмоциональной привязанности к семье, часто отсутствуют в более фрагментированных западных обществах. Иногда даже неармяне ценят это и хотят к этому приобщиться. Если армяне сумеют сохранить все позитивное, они сумеют заново привлечь людей. Ведь людям нужно что-то предложить, чтобы они могли взять, почерпнуть для себя больше или меньше. Может быть, они сами и не пойдут учить язык, но отправят учиться детей. Если даже они совершенно не владеют армянским, но чувствуют некую связь, зачем отчуждать их от себя? Мы никогда не знаем что нас, армян, ждет в будущем. Отрицательное отношение к таким людям вредно еще и потому, что создаются узкие стереотипы армянского общества.
Как, по-Вашему, повлияет глобализация на армянскую идентичность в Спюрке? Многие факторы говорят скорее о ее позитивном влиянии.
Еще неясно, в каком направлении повлияет на нас глобализация. Конечно, теперь вы можете смотреть в США армянское телевидение, посещать армянские сайты, покупать DVD с игровыми фильмами и обучающими программами, чтобы вашим детям было легче изучать армянский язык. Все это очень позитивно. Положительный эффект оказывают в первую очередь новые технологические достижения. Например, в интернет-чатах армяне из Франции, Армении и США могут обсуждать актуальные армянские темы. Можно читать онлайн-версии армянских газет, узнавать последние новости из Армении как на привычном для вас языке, так и на армянском. Влияние глобализации на культуру в самой Армении – это другая сторона медали. Такое влияние часто оказывается негативным.
Плохо, когда армянская идентичность воспринимается как нечто архаичное. Полноценная идентичность обязана содержать архаичную составляющую, но наряду с ней – современную, которая еще более важна. Молодой человек всегда хочет быть современным, это тоже одна из причин отхода молодежи от армянской идентичности. В этом смысле трудно переоценить творчество рок-группы «System of Down», которая интегрировала тему борьбы армян за преодоление последствий Геноцида в рамки актуального, популярного у самых широких кругов молодежи музыкального стиля, – ничего подобного, мне кажется, не было за всю историю жизни армян в США.
Нам еще нужно вполне адаптироваться к современным технологиям. Иногда мы слишком застреваем в прошлом. Конечно, важно сохранять память о Геноциде, прошлое придает нам как людям более глубокое измерение. Но мы также должны смотреть в будущее, вносить свой вклад в будущее и не быть одномерными. Если молодой человек в Спюрке воспринимает армянские мероприятия как собрания людей, которые жалуются на все плохое, что происходило и происходит с армянами, – это вряд ли его привлечет. Он видит вокруг много других, гораздо более привлекательных вещей.
У нас есть ресурсы, и мы должны ими правильно распоряжаться. Нужно обеспечить доступность нашей культуры. Другие этнические группы в Америке, например, евреи, делают это гораздо успешнее. Не только в США, но и во многих других странах они смогли внести значительный вклад в современную культуру страны проживания и показать – им есть, что сказать и как части человечества, и как евреям.
У нас иногда слишком узкий подход. Общечеловеческий, универсальный подход имеет место во многих явлениях нашей культуры и должен присутствовать еще чаще. Неармяне тоже должны интересоваться армянским. Есть люди, которые работают в этом направлении – например, фильмы Атома Эгояна, несмотря на некоторые проблемы, открыли многие двери там, где более традиционный подход не позволил бы этого добиться. У нас есть ряд писателей, которые сумели интегрировать армянские темы в более широкую проблематику. Молодых людей можно затронуть, если они увидят нечто связанное с их повседневной жизнью в том обществе, где они существуют.
«System of Down» произвела удивительный эффект на неармянскую аудиторию, и юные армяне горды тем, что их неармянские друзья теперь знают кое-что об армянской истории. Это очень хороший пример позитивного способа представить нечто армянское молодежи, в том числе и нашей, армянской.
Мы должны быть менее закрытым обществом, стать сильнее, чтобы ассимилировать идеи извне и делать их нашими, извлекать из них пользу. Глобализация принесет прекрасный результат, если мы сможем найти правильный подход к таким вещам. Часто мы отстаем от новых тенденций и принимаем их только потому, что так поступили другие. Это неправильно, мы должны сами создавать и, если удастся, использовать различные подходы. При простом подражании ценность девальвируется. Например, армяноязычный театр в США ставит в переводе на армянский французские, итальянские комедии того же типа, что и комедии Пароняна XIX века. Есть интересные армяно-американские драматурги, но наш театр не поощряет их творчество, новые идеи, новые подходы. Не хочет рисковать, предпочитая опираться на старый материал, который гарантирует публику в зале.
В чем Вы видите главные проблемы армянской общины в США?
В США мы вкладываем деньги в здания и организации, а должны больше вкладывать в культуру. Мы не создаем достаточно возможностей, у нас нет тех ресурсов, которые позволили бы постоянно поддерживать интерес к армянской истории, литературе, достопримечательностям. Даже сегодня от каждого отдельного человека все еще требуется слишком много усилий. В некоторых отношениях армянское общество очень закрыто. К счастью, сейчас оно постепенно начинает открываться.
Много нужно сделать и в самой Армении. Надо быть реалистами – сейчас она еще не в том положении, чтобы быть движущей силой. Но она может играть роль двигателя в культурном отношении. Достигнув экономико-политической стабильности, Армения сумеет стать силой, связывающей армян по всему миру.
Мы всегда говорим, что без этой земли, без Армении, жизнь общин в Спюрке очень ограниченна. Каждое очередное поколение армяно-американцев стимулируется новой волной иммиграции. Трудно сказать, существовали бы еще армяне в США, если бы не новые волны иммиграции после 1923 года. По крайней мере, характер общины был бы совершенно другим. Большое значение имеют также связь с Арменией, поездки людей в обоих направлениях.
Никто не знает будущего, мы просто должны стараться делать все от нас зависящее при наших наличных ресурсах. Нам еще нужно исправить ряд ошибок – я считаю, что внутри себя армянская диаспора в США еще не демократична, и это составляет проблему. На практике большинство организаций контролируются узким кругом людей. Даже Армянская Церковь – в каждом приходе, как правило, доминирует несколько семей из числа прихожан. Это не слишком вдохновляет остальных активно участвовать в жизни прихода. Нужно преодолевать внутренние расколы – в том числе из-за политических разногласий. Если мы будем делать только то, что выгодно лидерам, остальная община окажется раздробленной. Мы должны работать на благо самых широких масс общины, чтобы никто не остался в стороне.
Одна из серьезных сегодняшних проблем – у нас больше нет массовых политических партий. Крупнейшая из них – по-прежнему «Дашнакцутюн», но в США она сейчас слаба, гораздо слабее, чем в 40-50-х годах прошлого века. Принадлежность к армянской общине становится все более локальной, большинство армян ограничиваются посещением своей приходской церкви несколько раз в году. Такие культурные организации, как «Текеян», «hАмазгаин», «Барегорцакан», проводят большую работу, но даже их уже нельзя назвать массовыми. Сколько бы ни говорилось пустых слов об участии рядовых членов в управлении организацией, люди не останутся в ее рядах, если это не соответствует действительности. Предпринимаются усилия в нужном направлении, но их пока недостаточно.
Проблема слабых связей между общинами не менее актуальна. Например, такие крупные общины, как французская, ливанская, российская, американская, не всегда достаточно знают друг о друге, активно сотрудничают. Для этого вовсе не обязательно ждать создания каких-то всемирных объединений, связи нужно устанавливать самим и на всех уровнях. В этом смысле немалую роль может сыграть армянская пресса. Надеемся, и Ваше интервью позволит лучше представить некоторые аспекты сегодняшней жизни армян в США.
Комментариев нет:
Отправить комментарий