Прошлой весной в моей жизни случился Киев. Он был совсем другим, не таким, как в предыдущие разы. Ковид, красная зона, ранне-апрельская колючая хмарь, которая потом всё-таки сменилась солнцем — теплым, долгожданным, золотистым, будто румяный оладушек.
Пойти было некуда — всё закрыто, даже метро отменили. Город напоминал спящую красавицу под стеклянным куполом — единственное, что можно сделать, это любоваться ей. Мы и любовались. Луковичками храмов, воздушными мостами над чешуйчатым Днепром, небесным небом. Целующимися парочками, которые всегда и вопреки всему.
Киев был про любовь, надежду, и, несмотря на пандемию — про жизнь. И наивно казалось, что так будет всегда.
"Доживём этот год, следующий будет легче", — думала я.
Но следующий год решил всё по-своему. 16 февраля в больницу с ковидом угодили мама с папой, а 24 февраля разразилась катастрофа, в возможность которой никто не верил.
Нет ничего страшнее страха за своих. Особенно когда не увидеться с ними и не обнять. И даже по телефону не поговорить — оба задыхаются в трубку. Спасибо моим бесценным друзьям, спасибо врачам клиники Св. Григория Просветителя, спасибо моему брату — самому младшему, но вдруг резко, в один миг, переросшему всех нас, своих старших сестёр.
К середине марта родители выписались. До сих пор восстанавливаются.
Тем временем рушилось всё: наше прошлое, настоящее, будущее. Армения висела на волоске от войны — она и сейчас в невозможной опасности. В том числе по вине людей, развязавших этот хронический ужас в Украине.
От нескончаемого стресса закончились слова и сны. Наступила тёмная, вязкая немота. Я что-то делала, куда-то бежала, с кем-то встречалась. Готовила для друзей, обнималась с ними, держала за руки, заглядывала в глаза. Они держали за руки меня.
Обнаружила за собой чудовищное. В нашу войну я пропускала ролики с фронта. Отворачивалась, пролистывала, убирала звук. Защищала себя, как могла.
Теперь же, с каким-то чёрным болотным ужасом, я изучала ролики с сегодняшнего фронта. Будто вбирала то, чего не вобрала тогда. Бесформенные груды бронетехники, изувеченные сожжённые тела, переполненные перроны, пустые лица стариков, опрокинутые коляски, чей-то крохотный, с пуговичной застёжкой, башмачок, застрявший в грязи. Расстрелянные люди, лежащие ничком, со связанными руками.
Ад — это не другие. Ад — это мы.
Тата говорила: "Если на долю человека выпадает испытание, оно никогда не бывает больше, чем он может вынести". Я любила её так, что в груди становилось тесно. Так, как маленький ребёнок может любить свою бабушку.
24 апреля православная Пасха. Пусть господь успокоит души погибших, пусть им будет легко и светло на небесах. Пусть тем, у кого были связаны руки, он дарует огромные белоснежные крылья. И тогда мы научимся засыпать под сенью этих крыльев.
24 апреля очередная, 107-я годовщина геноцида армян в Османской империи. Мой народ — заложник чужих амбиций и жертва собственной беспринципности, — снова оказался на краю пропасти.
Но если на долю человека выпадает испытание, оно никогда не бывает больше, чем он может вынести. Сдаваться нельзя. Потому — не будем.
Комментариев нет:
Отправить комментарий