Все,что хочешь, но не плачь,
Будь я прав и свят в сто крат,
Но при виде этих слез,
Виноват я, виноват...
/Геворг Эмин/
Неизменно в этот день я пишу текст об Армении. Мы не виделись с Ереваном почти три года, я очень по нему тоскую, помню проспекты и каждую улочку, как будто я была там вчера. И пока у меня нет новых историй, которые можно рассказать сегодня - остается только перебирать старые драгоценности и вновь их рассматривать.
На уроке Защиты от темных искусств рассказывали, что для того, чтобы вызвать Патронуса, нужно вспомнить мгновение, когда вы были счастливы. И это счастливое воспоминание отбросит самых страшных дементоров. Армения подарила мне столько счастья, живого, трепетного, бьющегося в сердце и в артерии на шее, что, кажется, я могла бы переломить ход битвы за Хогвартс.
В Ереване вспоминается всё, что слышалось и читалось о любви к городам - и о любви вообще. О щемящей тоске и боли расставания, о красоте и жажде жизни. Я помню, как спустилась ночь на любимую площадь, и как невозможно было надышаться этой красотой, музыкой, запахом города (как же, как же особенно пахнет этот город!). И было понятно всё: именно сейчас происходит счастье, когда ты "весь в мурашках от ощущения, как ты ужасно жив, как неслыханно ты богат".
Каждый мой приезд начинался и будет начинаться со встречи с Геворгом Эмином: я иду с ним здороваться. Его скульптура стоит в парке в центре города - и я увидела ее в свои первые десять минут прогулки по городу, ранним июльским утром 2012-го года. Я люблю думать, что тогда мы с Ереваном узнали друг друга издалека, по шагам... Узнали друг в друге любимых. И я чувствовала, что меня очень ждали - и я тоже очень ждала этой встречи.
Моя Армения - это памятник Эмину. Он добрый, мудрый, красивый и смешливый, а я помещаюсь у него в ладонях. И, как всем любимым домашним кошкам, мне совершенно ясно, что этот великан не опасен, не причинит боли, он сейчас досмеётся своей мысли и погладит. И еще он держит что-то хорошее для меня за спиной.
И сегодня, в День памяти жертв геноцида армян, я вспоминаю то многое чудесное, что бережет для меня в руках этот великан и чем удивляет. То, что построили, создали, сочинили, написали и сохранили и продолжают создавать люди. То, как умеют они жить, радоваться, любить и танцевать, как поёт их дудук, как много историй сохранил в себе их язык и поэтому что-то понятно без перевода - по звучанию гортанных согласных, - и как умеют помнить, беречь и рассказывать...
Когда-то эти люди выстояли, чтобы потом другие люди - армяне или я (с неармянскими корнями и именем) - замирали от восторга и нежности на армянской земле. Чтобы мы танцевали восхитительный кочари поздно ночью на площади, сжимая любимые руки, любили, готовы были отдать душу за еще за одну порцию небесно сладкой гаты и кофе, смотрели на парящих над пропастью орлов в Татеве, даже там окруженные неизменным запахом кофе (ну невозможно же армянам приехать в горы без джазве и кофемолки?!)...
И слушали и пели колыбельную Ari im sokhag, которую могли бы слушать и петь еще 1,5 миллиона погибших армян...
А у Ирины Богушевской есть пронзительная "Ереванская колыбельная" . И там такие слова: "Тут, в башне рёбер моих, верь, целый город притих. И в нём фонтаны дремлют, и абрикос цветёт. Но кобальт боли древней наполнил небосвод". Мне иногда кажется, что Ереван (и вся Армения) может разорвать мне сердце, не сумев уместиться в этой башне, такую огромную любовь он создает.
Любимая Армения, я помню вместе с тобой. И требую признания геноцида вместе с тобой. И всегда, совершенно всегда и неизменно я на твоей стороне - и мои душа и сердце спрятались где-то в одной из арок на площади Республики.
Комментариев нет:
Отправить комментарий