Что дальше? Как изменится национальная идентичность армян?

На фото, одна из улиц Степанакерта после бомбежки

Марк Григорян

На протяжении всей войны я старался ничего не писать. С одной стороны, не мог. Я вообще не пишу, когда нахожусь в эмоциональном состоянии – будь то положительные эмоции или отрицательные. С другой – ну, подумайте сами, как я мог писать, например, о том, что не верю Арцруну Ованесяну, потому что умею читать между строк еще с советского времени? Меня бы немедленно заклевали все, кому не лень. Поэтому я молчал в фейсбуке, ничего не сообщая о своих переживаниях, мыслях, эмоциях.

Поражение в войне больно. Очень больно за каждую прерванную жизнь. Больно за родителей, чьи сыновья так навсегда и останутся девятнадцатилетними, больно за девушек, ставших вдовами, так и не узнав семейной жизни. Строго говоря, эта боль едина для победителей и проигравших.

Поражение унизительно. И мы как общество должны пройти через все круги этого унижения. Мы должны взглянуть на себя и попробовать понять, что в нас было неправильно, что было плохо.

Сейчас все ищут виновных. Правители публично обвиняют в поражении всех, не видя бревна в своем глазу, все обвиняют армию, народ обвиняет правителей.

Я за то, чтобы виновных нашли, судили и наказали – за глупость, неумение управлять ситуацией, коррупцию... за все.

Но для меня даже важнее поиска виновных – поиск тех общественных проблем, которые привели к тому, что война стала возможной, а став возможной, привела к такому исходу. Надо понять, что, например, ошибкой была очень распространенная фраза "земли, взятые ценой крови, не отдают". Оказалось, что очень даже отдают – ценой еще бОльшей крови, ценой жизней совсем еще молодых парней.

Оказалось, что, написав сто тыщ мильонов фейсбучных постов или надев майку с хештегом #հաղթելուենք, войну не выигрывают.

Оказалось, что среди добровольцев, поехавших на войну, были и такие, кто снял несколько селфи в новенькой камуфляжной форме, посидел пару дней в Степанакерте и "уехал" оттуда домой, чтобы потом рассказывать о войне...

Думаю, что после такого поражения должна измениться национальная идентичность армян. Для меня вопрос в том, как она изменится? Станем ли мы еще бОльшими националистами, или, наоборот, выглянем из своей национальной раковины и увидим мир по-иному? Не знаю...

У меня нет ответа на вопросы, которые я поставил здесь. Есть желание их найти.